Не счесть в Дании старинных легенд об исторических личностях, церквах и усадьбах, о холмах, полях и бездонных топях, не счесть повестей-былей о днях великой чумы, о временах войны и мира. Эти повести живут в книгах и в устах людей, разлетаются повсюду, далеко-далеко, будто стая птиц, и все-таки не похожи одна на другую, как дрозд не похож на сову, а лесной голубь на чайку. Вот послушайте, я расскажу вам несколько историй.
В стародавние времена, когда враг разорял датскую землю, случилась однажды вечером битва, и датчане одержали верх, а на поле брани осталось много убитых и раненых. И был среди раненых врагов один, которому ядром оторвало обе ноги. Датский солдат, стоявший поблизости, только-только вытащил бутылку с пивом и уже понес ее ко рту, как тяжелораненый попросил у него напиться. Солдат нагнулся, протягивая бутылку, а тот взял да и выстрелил по нем из пистолета, но промазал. Датчанин, не выпуская бутылки из рук, выпрямился, спокойно выпил половину, а остаток отдал врагу, с такими словами: «Ах ты, мерзавец! Вот и получай теперь только половину».
Прослышав об этом, король впоследствии возвел солдата и его потомков в дворянское достоинство и даровал герб, на котором в память о том деянии была изображена полупустая бутылка.
Стоит рассказать и красивое предание о фарумском церковном колоколе. Пасторский дом стоял возле самой церкви. И вот однажды темной осенней ночью — зима была уже не за горами — священник засиделся допоздна, подготавливая субботнюю проповедь, и вдруг услыхал невнятный, странный гул — вроде как от большого церковного колокола. Ветра не было, и необъяснимый звук озадачил его. Он встал, взял ключи и пошел в церковь, но едва переступил порог, все разом стихло, только сверху донесся тихий вздох.
— Кто здесь? Кто нарушает мирный покой церкви? — громко спросил священник.
На колокольне послышались шаги, и скоро в проходе появился ребенок, маленький мальчик.
— Не серчайте! — сказал мальчик. — Я пробрался сюда, когда звонили к вечерне, матушка моя тяжко хворает! — Больше он не мог вымолвить ни слова, от слез перехватило горло.
Священник погладил его по щеке: дескать, не бойся, рассказывай все без утайки.
— Они говорят, что моя матушка... моя милая, добрая матушка умирает, но я знаю, смертельно больной может поправиться и жить дальше, если в полночь кто-нибудь дерзнет пойти в церковь и соскоблить с большого колокола немножко ржавчины — это оберег против смерти. Вот я и пришел сюда и спрятался, дожидаясь, когда пробьет полночь. Мне было так страшно! Я только и думал что о покойниках и о том, как они являются в церковь. Даже по сторонам глянуть не смел, молился Господу и все-таки соскабливал ржавчину с колокола.
— Ну что ты, малыш, — сказал священник, — Господь не оставит ни тебя, ни твою матушку.
И они вместе отправились в бедный домишко, где лежала больная женщина. Она спала, спокойно и крепко. Господь даровал ей жизнь, и милость Его осияла мать и сына.
Или вот легенда о бедном юноше по имени Поуль Вендельбо, который достиг славы и почета. Родился он в Ютландии, с огромным старанием учился, успешно сдавал любой экзамен, однако день ото дня крепло в нем желание заделаться солдатом и побывать в чужих краях. Как-то раз он с двумя приятелями, у которых, кстати, водились деньги, гулял по копенгагенским крепостным валам и рассказывал им об этом своем желании. Внезапно он остановился, глядя на окно профессорского дома, а у этого окна сидела юная девушка, чья красота поразила и Поуля, и двух других. Видя, как он зарделся, приятели стали над ним подтрунивать:
— Поднимись к ней, Поуль! И коли сумеешь получить от нее добровольный поцелуй, прямо у окна, чтоб мы видели, дадим мы тебе денег на путешествия, поедешь за границу, поглядишь, будет ли фортуна там благосклоннее к тебе, чем дома.
Поуль Вендельбо вошел в дом и постучал в дверь гостиной.
— Батюшка мой в отлучке, — молвила девушка.
— Не сердитесь на меня! — воскликнул юноша, и кровь бросилась ему в лицо. — Я пришел не к вашему батюшке!
И он открыто, не таясь, поведал ей о своем желании повидать мир и достичь славы, поведал о двух своих приятелях, что стояли на улице и обещали ему денег на путешествия, коли она по собственной доброй воле поцелует его прямо у распахнутого окна, и лицо у него было такое открытое, честное, искреннее, что досада ее тотчас прошла.
— Негоже вам говорить этакие слова простодушной девушке, — сказала она, — однако вы кажетесь вполне честным человеком, и я не стану помехой вашей удаче! — Засим она подвела его к окну и поцеловала.
Приятели сдержали слово и снабдили Поуля деньгами. Он поступил на службу к царю, сражался под Полтавой и достиг славы и почестей. Позднее, когда родина призвала его, он вернулся в Данию и стал важной персоной, приобрел огромное влияние в армии и в Королевском совете. И вот однажды он снова пришел в скромное профессорское жилище, желая и на сей раз увидеть не столько профессора, сколько его дочь, Ингеборг Виндинг, которая подарила ему поцелуй и тем решила его судьбу. Две недели спустя Поуль Вендельбо Лёвенёрн, то бишь Лев-Орел, отпраздновал свадьбу.
Некогда враг совершил жестокий набег на датский остров Фюн. Уцелел один-единственный поселок, да и то ненадолго, в скором времени его тоже разграбили и сожгли. На окраине этого поселка жили в низеньком домишке двое бедняков. И вот темным зимним вечером, с тревогой ожидая прихода вражеских солдат, взяли они книгу псалмов и наугад открыли ее, чтобы посмотреть, не дарует ли им случайно найденный псалом подмогу и утешение. Книга открылась на псалме «Господь крепость моя». Преисполненные твердости, они запели его, а укрепившись в вере, отошли ко сну и спали спокойно — под защитою Господа. Утром, когда они проснулись, в комнате было совершенно темно, дневной свет не проникал внутрь, они подошли к двери, но открыть ее не смогли. Тогда оба поднялись на чердак, с трудом отворили люк и увидали, что на дворе белый день, а за ночь выпал глубокий снег, засыпал весь дом и укрыл его от врагов, которые ночью разграбили и сожгли поселок. В душевной благодарности бедняки молитвенно сплели ладони и повторили псалом «Господь крепость моя». Бог хранил обоих и воздвиг вокруг них защиту.
На севере Зеландии случилось мрачное происшествие, по сей день будоражащее людские помыслы. Рёрвигская церковь расположена на отшибе, неподалеку от песчаных дюн на берегу бурного Каттегата. Однажды вечером там бросил якорь большой парусник, предположительно российский военный корабль. Ночью в калитку пасторской усадьбы постучали, и несколько вооруженных мужчин в масках приказали священнику надеть служебное облачение и пойти с ними в церковь. Они сулили ему хорошую плату, но грозили скверными последствиями, если он откажется. Священник пошел с ними. Церковь была освещена, и в глубоком молчании там стояли какие-то незнакомые люди. У алтаря ждали невеста и жених, оба в роскошных нарядах, словно знатные вельможи, но невеста была бледна как смерть. Когда венчание закончилось, грянул выстрел, и невеста бездыханной упала у алтаря. Незнакомцы подняли тело и унесли прочь. Наутро корабль снялся с якоря. Доныне никто так и не смог объяснить происшедшее.
Священник, участвовавший в этой истории, записал все в семейной Библии, которая передается из поколения в поколение. Старинная церковь по-прежнему стоит в дюнах возле буйного Каттегата, а повесть о том случае живет в книгах и в памяти.
Надобно рассказать вам еще одну церковную легенду. Жила некогда в Дании, на острове Фальстер, богатая знатная дама, детей у нее не было, и род ее грозил угаснуть. Вот и надумала она потратить часть своего богатства и построила великолепный храм. Когда строительство было завершено и на алтаре зажгли свечи, дама поднялась к престолу и на коленях вознесла молитву Господу, чтобы за смиренный ее дар Он позволил ей жить на земле столько, сколько стоит ее церковь. Шли годы. Родичи ее умерли, давние друзья и знакомые тоже, и все старые слуги в усадьбе отдали Богу душу, только она, высказавшая столь греховное желание, не умирала. Поколения, все более ей чуждые, сменяли друг друга, она ни с кем не зналась, и с нею тоже никто не знался. Так и чахла она в старческом слабоумии, всеми заброшенная, одинокая. Чувства ее притупились, она словно бы спала, но на мертвую была не похожа. Каждый сочельник ненадолго оживала и вновь обретала голос. Тогда она приказывала слугам положить ее в дубовый гроб, поставить его в церкви, там, где хоронят усопших, и пусть, мол, в рождественскую ночь придет к ней священник, чтобы выслушать ее распоряжения. Затем ее клали в гроб и несли в церковь. Как и велено, священник каждую рождественскую ночь проходил по хорам, приближался ко гробу, где, не ведая покоя, лежала дряхлая, измученная дама, и поднимал крышку.
— Стоит ли еще моя церковь? — дрожащим голосом вопрошала дама и, услышав в ответ, что церковь стоит, как прежде, с глубоким вздохом падала на подушки.
Священник опускал крышку и приходил на следующее Рождество, и еще через год, через два, через три... Ныне от той церкви камня на камне не осталось, нет и следа от некогда погребенных. Огромный боярышник растет там в чистом поле, пышно расцветая по весне, словно в знак вечного возвращения к жизни. Говорят, вырос он на том самом месте, где некогда стоял гроб знатной дамы, где прах ее возвратился в прах земли.
Издревле говорят в народе, что Господь, изгоняя падших ангелов, сбросил некоторых из них на высокие холмы, где они живут по сей день и зовутся горным племенем, или троллями. Они всегда пугаются и убегают, когда гремит гром, ведь для них это глас небесный. Другие угодили в ольховые болота, их зовут эльфами, и женщины из их числа очень хороши собою, но доверять им никак нельзя; опять же и спины у них с выемкой, вроде квашни. Третьи попали в старинные усадьбы и дома — эти сделались домовыми да гномами. Они не прочь иной раз свести знакомство с людьми, и великое множество историй, что рассказывают о них, звучит весьма необычно.
Давным-давно жил в Ютландии в большущем холме такой вот тролль вместе с уймою соплеменников. Одна из его дочерей вышла замуж за деревенского кузнеца. Кузнец был плохим человеком и поколачивал свою жену. В конце концов ей это надоело, и однажды, когда муж сызнова надумал пустить в ход кулаки, она схватила подкову и изломала об него. При ее исполинской силище она бы с легкостью и его самого в куски искрошила. Кузнец призадумался и больше жену не бил. Однако в округе пошли разговоры, и сельский народ потерял к ней уважение и стал называть троллевским отродьем. Во всем приходе никто не желал с нею знаться. Отец ее, тролль, прослышал об этом, и как-то в воскресенье, когда кузнец с женой и другие прихожане, стоя на кладбище, поджидали священника, Кузнецова жена глянула на бухту, где поднимался туман, и сказала:
— Батюшка идет, и очень он серчает.
Тролль и впрямь был очень сердит.
— Ну как, будешь бросать их мне или лучше ловить? — спросил он, алчно глядя на прихожан.
— Ловить! — отвечала она, так как прекрасно понимала, что ловить-то он стал бы отнюдь не бережно.
Тролль принялся хватать прихожан и одного за другим швырять через крышу церкви, а на той стороне дочь его бережно их ловила. После этого случая отношения с прихожанами у нее наладились: тролль ужасно всех напугал, а в здешнем краю таких, как он, полным-полно. Распри с ним затевать ни к чему, лучше повернуть знакомство себе на пользу. Народ хорошо знал, что у троллей есть большущие котлы, битком набитые золотыми монетами, и, само собой, никому бы не помешало разжиться горсткой — другой, однако ж тут требовались хитрость и изобретательность, каких с избытком хватало у крестьянина, о котором я вам расскажу, и у его работника, ловкача еще почище хозяина.
На поле у этого крестьянина был холм, и он начал его распахивать — не пропадать же земле впустую! Тролль, живший под холмом, немедля выскочил наружу и закричал:
— Как ты смеешь распахивать мою крышу?
— Я знать не знал, что она твоя, — отвечал крестьянин. — Только ведь нам обоим невыгодно оставлять этакий кусок земли в запустении. Позволь мне пахать и сеять, тогда на первый год ты получишь вершки, я же — корешки. А на следующий год поменяемся.
На том и порешили. В первый год крестьянин посеял морковь, а во второй — пшеницу. Троллю достались вершки моркови и корешки пшеницы. И жили соседи в полном согласии.
Потом случилось так, что в доме крестьянина пришла пора устроить крестины. Тут-то крестьянин и призадумался: как быть с троллем? Не пригласить его нельзя, ведь живут они в добром согласии, но если тролль примет приглашение, и священник, и вся здешняя паства наверняка знаться с ним, с крестьянином, больше не захотят. Хитрости крестьянину обычно было не занимать, да только на сей раз не мог он ничего придумать. Вот и решил посоветоваться с мальчишкой-свинопасом, который был еще похитрее его самого.
— Я тебе помогу! — сказал мальчишка, взял большую торбу, пошел к холму, где жил тролль, и постучал. Его впустили, и он сказал, что принес приглашение на крестины. Тролль приглашение принял и обещал быть.
— На крестины-то нужно сделать подарок, верно?
— Верно, так оно полагается, — отвечал мальчишка и развязал торбу, а тролль насыпал туда денег.
— Этого достаточно?
Мальчишка приподнял торбу.
— Большинство людей аккурат столько же дарят!
После этих слов все денежки из большущего котла пересыпались в торбу.
— Подарка поболе уж точно никто не принесет — разве что помене.
— А скажи-ка мне, каких важных гостей вы ожидаете, — полюбопытствовал тролль.
— Трех священников и одного епископа, — ответил мальчишка.
— Хорошо, только ведь таким господам, кроме еды да питья, ничего не нужно, до меня им и дела нет. Еще-то кто будет?
— Марию, Матерь Божию, ожидаем!
— Хм-хм! Вот это да! Но столь досточтимые гости обыкновенно приходят поздно и уходят рано. Поэтому, когда они явятся, я потихоньку улизну на время. А какая у вас будет музыка?
— Барабанная! — сказал мальчишка. — Господь наш заказал могучий гром, под него и будем танцевать! Под барабанную музыку!
— Н-да, вот незадача! — вскричал тролль. — Поблагодари своего хозяина за приглашение, но я, пожалуй, останусь дома. Он, выходит, не знал, что гром да барабаны для меня и всего нашего племени хуже всякой казни? Давным-давно, когда я был куда моложе, вышел я прогуляться, а тут гром — ка-ак загремит, и одна колотушка жахнула мне по ноге, бедро сломала. Больше я такой музыки не желаю! Передай хозяину мою благодарность и поклон.
Мальчишка взвалил торбу на плечо и отнес хозяину баснословные богатства и добрые троллевы пожелания.
У нас премного этаких легенд, однако ж на сегодня хватит и тех, что я рассказал.
Примечания
«Датские народные легенды» (Danish popular legends) — впервые опубликована в 1870 г. в США, в журнале «The Riverside Magazin for Young People». На датском языке — в 1967 г. в 5-м томе «Сказок Х.К. Андерсена» (H.C. Andersens Eventyr. Kritisk udg. ved Erik Dal og Erling Nielsen. Bd. 1—5).
...предание о фарумском церковном колоколе... — Речь идет о народном предании, которое легло в основу стихотворения «Колокол в Фаруме» датского поэта К. Бойе (1791—1853).
Вендельбо Поуль (1686—1740) — историческое лицо, датский офицер и государственный деятель. Находясь на военной службе в русской армии, участвовал в сражении под Полтавой (1709.) В 1711 г. получил дворянское звание под именем Лёвенёрн (Лев-Орел).
Виндинг Ингеборг (1686—1734) — жена П. Вендельбо.
...повторили псалом «Господь крепость моя». — Неточная цитата: «Господь — крепость жизни моей...» (Пс. 26.)