Жили-были два петуха, один на навозной куче, другой на крыше, и оба ужас как заносились, но который же из двоих достиг большего? Скажи-ка свое мнение — впрочем, мы останемся при своем.
Дощатый забор отделял птичий двор от другого двора, где высилась навозная куча, а на ней рос большущий огурец, парниковый и прекрасно о сем факте осведомленный.
«Парниковым можно только родиться! — говорил он себе. — И огурцом не всякому дано родиться, ведь без разных других живых созданий опять же не обойтись. Куры, утки и прочие обитатели соседнего двора тоже, что ни говори, живые твари. Дворовый петух — вон он на заборе — вызывает у меня немалое уважение, другой-то петух, флюгер, хоть и забрался высоко на крышу, даже скрипеть не умеет, не то что кукарекать! Ни кур у него нету, ни цыплят, лишь о себе думает да потеет ярью-медянкой! Нет, дворовый петух — вот кто всем взял! Гляньте, как вышагивает, — ну чисто танцор! А как кричит — любой музыкант-трубач обзавидуется! Это всякому ясно! Вздумай он склевать меня целиком, вместе с листьями и стеблем, я бы за счастье почел — блаженная смерть, лучше не бывает!»
Ночью разбушевалась нешуточная непогода; куры, цыплята и петух искали, где бы укрыться! Ветер повалил забор между дворами — грохот был несусветный! Черепица с крыши градом летела наземь, однако петух-флюгер стоял крепко, даже не повернулся ни разу — не мог! Он хотя и был молодой, недавно из литейной печи, но отличался благоразумием и солидностью, можно сказать, родился стариком и ничуть не походил на летучих небесных пташек, воробьев и ласточек, которых ни в грош не ставил: «Мелочь писклявая, смотреть не на что, поистине серость». Голуби, думал флюгер, птицы крупные, гладкие, переливчатые, словно перламутр, на вид они чем-то сродни петухам-флюгерам, только жирные и глупые, и на уме у них одна кормежка — прескучные создания! Его и перелетные птицы навещали, рассказывали истории про чужие края, про воздушные караваны да жуткие были и небылицы про хищных птиц. По первому разу все это было петуху-флюгеру внове, вызывало любопытство, однако позднее он понял, что они знай перепевают одно и то же, — вот скука! И птицы скучные, и вообще все скучно, поговорить не с кем, куда ни глянь — сплошь тоска зеленая.
— Мир никуда не годится! — твердил петух-флюгер. — Кругом глупость да вздор!
Этот петух был, что называется, большой сноб, и огурец, знай он об этом, непременно бы им заинтересовался, однако ж он смотрел только на дворового петуха, а тот как раз зашел к нему во двор.
Забор повалился, но гроза миновала.
— Что скажете о давешнем петушином крике? — спросил дворовый петух у квочек и цыплят. — Слишком грубый, никакого благородства!
Куры и цыплята устремились к навозной куче, петух величественно зашагал следом.
— Садовая штучка! — сказал он огурцу, и в этих словах тот распознал широчайшую петухову образованность и от восторга даже не почувствовал, как его расклевывают.
— Блаженная смерть!
Сбежались куры, за ними цыплята, куда один, туда и другие, и все они кудахтали, и пищали, и смотрели на петуха, и ужас как гордились — ведь он из их роду-племени.
— Кукареку! — закричал он. — По первому моему слову в мировом курятнике цыплята сей же час станут взрослыми курами!
А куры и цыплята тоже закудахтали-запищали.
Петух же провозгласил великую новость:
— Петух может снести яйцо! И знаете, что в этом яйце спрятано? Василиск! Вида его никто не выдерживает! Люди знают об этом, а теперь и вы знаете, что живет во мне! Знаете, что я всем петухам петух!
И дворовый петух захлопал крыльями, вскинул гребешок и кукарекнул еще раз. Куры с цыплятами прямо дрожмя задрожали, но ужас как возгордились: еще бы, ведь их кочет — всем петухам петух! Они так кудахтали и пищали, что и петух-флюгер наверняка услышал. Он и вправду услышал, но даже не пошевелился.
«Все это глупость да вздор! — сказал он себе. — Дворовый петух никогда яиц не несет, а мне лень! Если б захотел, я бы сам снес яйцо, и даже без скорлупы! Но мир недостоин моего яйца! Все глупость да вздор! Мне теперь и сидеть невмоготу!»
И петух-флюгер обломился, сорвался с крыши, но дворового петуха не зашиб, хотя, как говорили куры, задумал-то смертоубийство. А что говорит мораль?
Лучше кукарекать, чем быть снобом и сорваться с крыши.
Примечания
«Дворовый петух и петух-флюгер» (Gaardhanen og Veirhanen) — впервые опубликована в 1860 г. (См. примеч. к сказке «Перо и чернильница».)
Василиск — мифический чудовищный змей, способный убивать одним своим видом. Смертельным для василиска считался взгляд или крик петуха.