Жил-был бедный принц, и было у него королевство, совсем маленькое, но его вполне хватало, чтобы жениться. А жениться ему хотелось. Конечно, довольно дерзко с его стороны обратиться к дочери императора с вопросом: «Пойдешь за меня?» Но он, пожалуй, мог позволить себе такую дерзость, потому что носил знаменитое имя и сотни принцесс с радостью бы ответили согласием, но вот согласится ли дочь императора?
Послушаем же.
На могиле отца принца рос розовый куст несказанной красоты. Он цвел только раз в пять лет, и на нем распускалась всего лишь одна-единственная роза, но этот цветок издавал такой сладостный аромат, что человек, понюхав ее, забывал о своих горестях и заботах. А еще у принца был соловей, который пел так, словно у него в горле переливались все самые прекрасные мелодии. И розу, и соловья принц собирался преподнести принцессе. Их положили в серебряные ларцы и отослали ей.
Император велел внести ларцы в большую залу, где принцесса с фрейлинами играли «в гости» — ничем другим они не занимались. Увидев ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши.
— Ах, если бы там была кошечка! — воскликнула она, но там оказалась прекрасная роза.
— О, как изящно сделано! — сказали фрейлины.
— Изящно — не то слово! — ответил император. — Она великолепна!
Но принцесса потрогала розу и чуть не разрыдалась.
— Фи, папа! — сказала она. — Роза не искусственная, а настоящая!
— Фи! — воскликнули фрейлины. — Настоящая!
— Прежде чем гневаться, давайте посмотрим, что у нас во втором ларце! — распорядился император.
Появился соловей и запел; он пел так изумительно, что никто не мог сказать о нем ни одного дурного слова.
— Superbe! Charmante!1 — прощебетали фрейлины, ибо все они говорили по-французски, одна хуже другой.
— Как эта птичка напоминает мне музыкальную шкатулку покойной императрицы! — сказал один старый придворный. — Ах, те же звуки, та же манера!
— Верно! — согласился император и заплакал, как ребенок.
— Не думаю, что она настоящая! — сказала принцесса.
— Настоящая! — заверили ее те, кто доставил подарки.
— Так пусть улетает, — сказала принцесса и велела передать принцу, что не хочет его видеть.
Но принц не пришел в уныние, — он вымазал себе лицо черно-бурой краской, надел шапку и постучался.
— Добрый день, император! — сказал принц. — Не найдется ли у вас в замке какой-нибудь работы для меня?
— Сюда многие хотят попасть! — ответил император. — Так, дай подумать! Мне нужен человек, который бы пас свиней, у нас их очень много!
И принца определили в придворные свинопасы. Ему отвели жалкую каморку рядом со свинарником, где ему и предстояло жить. Целый день просидел он за работой и к вечеру смастерил чудный горшочек, весь увешанный бубенцами. Когда в нем что-нибудь варили, бубенцы красиво вызванивали старую песенку:
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, прошло, прошло!
Самое же замечательное было то, что, держа ладонь над поднимавшимся из горшочка паром, человек узнавал, какое у кого в городе готовилось кушанье. Да, это уж вам не какая-то там роза.
Принцесса с фрейлинами, выйдя на прогулку, услышала мелодию, остановилась и просияла: она тоже умела играть «Ах, мой милый Августин», только эту мелодию и умела играть, правда, одним пальцем.
— Я знаю эту песенку! — сказала она. — А свинопас-то у нас образованный! Слушайте, пойдите и спросите у него, сколько стоит этот инструмент.
Пришлось одной из фрейлин пойти к свинопасу, надев деревянные башмаки.
— Сколько ты просишь за этот горшок? — спросила фрейлина.
— Десять поцелуев принцессы! — ответил свинопас.
— Боже упаси! — воскликнула фрейлина.
— На меньшее я не согласен! — сказал свинопас.
— Ну, что он сказал? — спросила принцесса.
— Язык не поворачивается говорить! — ответила фрейлина. — Просто ужас!
— А ты шепни мне на ухо!
Что фрейлина и сделала.
— Какой грубиян! — сказала принцесса и пошла было прочь, но тут мелодично зазвенели бубенцы:
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, прошло, прошло!
— Послушайте, спросите его, не согласится ли он на десять поцелуев моих фрейлин!
— Нет, благодарю! — ответил свинопас. — Десять поцелуев принцессы, или горшок останется у меня.
— Какая досада! — воскликнула принцесса. — Только встаньте вокруг меня, чтобы никто не увидел.
Фрейлины обступили ее, растянув в стороны юбки, и свинопас получил десять поцелуев, а принцесса — горшок.
Вот это было развлечение! Весь вечер и весь следующий день горшочек не снимали с огня. В городе не осталось ни одной печки, о которой бы они не узнали, что в ней варили, — от печки камергера до печки сапожника. Фрейлины пританцовывали и хлопали в ладоши.
— Мы знаем, у кого сегодня кисель и блинчики! Мы знаем, у кого сегодня каша и свиные отбивные! Как интересно!
— В высшей степени интересно! — согласилась обер-гофмейстерина.
— Только держите язык за зубами, ведь я дочь императора!
— Упаси боже! — сказали все.
Свинопас же, то есть принц — но они-то принимали его за настоящего свинопаса, — не сидел без дела и смастерил трещотку: когда ею вертели в воздухе, звучали мелодии всех вальсов, галопов и полек, какие только известны со времен сотворения мира.
— Это superbe! — воскликнула принцесса, проходя мимо. — Я никогда не слышала такие прекрасные композиции! Слушайте, пойдите и спросите его, сколько стоит этот инструмент. Но целоваться я не стану!
— Он хочет сто поцелуев принцессы! — сообщила фрейлина, переговорив со свинопасом.
— По-моему, он сошел с ума! — ответила принцесса и повернулась уходить. Но, пройдя несколько шагов, остановилась. — Надо поощрять искусство! — сказала она. — Ведь я дочь императора! Скажите ему, что он получит десять поцелуев, как вчера, а остальные ему дадут мои фрейлины!
— Но нам это не по вкусу! — возразили фрейлины.
— Чепуха! — ответила принцесса. — Если я могу целовать его, то и вы сможете! Не забывайте, что я кормлю вас и плачу жалованье!
И пришлось фрейлине снова идти к свинопасу.
— Сто поцелуев принцессы! — сказал он. — Или каждый остается при своих!
— Становитесь вокруг! — приказала принцесса, фрейлины обступили ее, и свинопас начал ее целовать.
— Что это за сборище у свинарника? — удивился император, выйдя на балкон. Он протер глаза и надел очки. — Это же фрейлины! Что они там затеяли? Надо пойти взглянуть!
И он расправил задки своих туфель — старых, стоптанных башмаков. Ух, как он засеменил!
Подойдя к свинарнику, он замедлил шаг; фрейлины же, слишком занятые подсчетом поцелуев — они следили, чтобы все было честно, чтобы свинопас получил не больше, но и не меньше, чем ему следовало, — не заметили императора. Он привстал на цыпочки.
— Это что еще такое! — закричал он, увидев целующихся, и хлопнул их по головам туфлей в тот момент, когда свинопас получал восемьдесят шестой поцелуй. — Вон отсюда!
И разгневанный император выгнал и принцессу, и свинопаса из своей империи.
Принцесса стояла и плакала, свинопас ругался, а сверху их поливал дождь.
— Ах, бедная я, бедная! — причитала принцесса. — Надо было бы мне выйти за красавца принца! Ах, я несчастная!
Свинопас зашел за дерево, стер с лица черно-бурую краску, сбросил с себя жалкую одежонку и предстал перед ней в своем королевском одеянии, и так он был хорош собой, что принцесса сделала реверанс.
— Я презираю тебя, — сказал он. — Ты не захотела выйти за настоящего принца! Ты не оценила розу и соловья, а свинопаса целовала за игрушки. Поделом же тебе!
И он вернулся в свое королевство, закрыл за собой дверь и запер ее на засов, так что ей оставалось только стоять снаружи и петь:
Ах, мой милый Августин,
Все прошло, прошло, прошло!
Примечания
«Свинопас» (Svinedrengen) — впервые опубликована в 1842 г. (См. примеч. к сказке «Оле Лукойе».) «У «Свинопаса» есть несколько общих черт со старой датской народной сказкой, которую я слышал в детстве». (См. Bemaerkninger til «Eventyr og historier», s. 387.) В основу «Свинопаса» была положена датская сказка «Гордая девушка». Воспользовавшись ее сюжетной схемой, Андерсен смягчил элементы грубости, свойственной народной сказке.
1. Великолепно! Очаровательно! (фр.)